Из воспоминаний Бориса Тихоновича Горшкова – участника Великой Отечественной войны.
Родился в феврале 1921 г. в городе Вязьма Смоленской губернии. В 1939 г. призван в Красную Армию и зачислен в полковую школу связи. С июня 1941 г. командир отделения связи 422-го артиллерийского полка Западного фронта. В июле 1941 г. под Смоленском был ранен. После излечения направлен в 15-ю Сивашскую стрелковую дивизию на должность командира взвода связи. В июле 1942 г. под городом Козловым был тяжело ранен и по состоянию здоровья демобилизован. Окончил Уфимский авиационный техникум. В 1947–1953 г. студент Уфимского авиационного института им. Орджоникидзе. После окончания учебы работал в УАИ заведующим лабораторией металлургических станков (1953–1955), заместителем директора института по административно-хозяйственной части (1955–1958), преподавателем, старшим преподавателем кафедр металлорежущих станков и режущих инструментов, автоматизации производственных процессов, деталей машин и теории механизмов, технической кибернетики, инженером научно-исследовательского сектора, старшим электромехаником (1958–1993). Автор учебного пособия «Программное управление станками, автоматизация и комплексная механизация машиностроения» (1978). Награжден орденом Отечественной войны 1-й степени (1985), 6-ю медалями, в т. ч. медалью «Ветеран труда» (1987). Умер 21 февраля 1999 г.
- "В 1940 г., когда я учился в Ленинградском институте связи, вышел приказ наркома обороны СССР о призыве в Красную Армию студентов младших курсов. В мире запахло большой войной, и студенты, получив, как тогда шутили, «приконченное» высшее образование, становились курсантами полковых школ, т. е. школ подготовки сержантского состава.
После окончания такой школы меня направили командиром отделения связи артиллерийского полка, в этом качестве в лагерях под Киевом я и встретил войну. Наш артиллерийский полк резерва Главнокомандующего был сразу же выдвинут на оборону Витебска. Но, когда мы подходили к Витебску, он горел, в него уже входили немцы. Мы должны были поддерживать огнем одну, не помню, какую конкретно, пехотную дивизию, которая должна была оборонять Витебск. Однако в той неразберихе мы оказались впереди этой дивизии, непосредственно перед наступавшими немецкими пехотными частями. Вот так, с пушками и пистолетами против немецких автоматчиков и минометчиков. Конечно, наш первый бой в таких условиях, когда мы толком не могли использовать свою артиллерийскую огневую мощь, был крайне неудачным, батарею практически уничтожили. Из «осколков» артиллерийского полка сформировали новую часть. Начались для нас горькие дороги отступления. Да какие это дороги – по лесам да по оврагам. На всех дорогах были немцы: на машинах, танках, мотоциклах. Куда ни сунешься, они уже там. Враг господствовал в воздухе и на земле. 8 июля, всего на пятнадцатый день войны, на переправе, я получил свою первую фронтовую «награду» – ранение в руку и возможность, хотя бы краткого отдыха в госпитале. Однако наш санитарный эшелон застрял на станции Ярцево: впереди высадился десант немцев. Было принято решение – ходячим раненым выходить из окружения самим. Тяжело было покидать тех, чьи раны не позволяли идти вместе с нами. Их судьба мне неизвестна. Наша группа раненых во главе с лейтенантом, ориентируясь по карте, пошла вдоль шоссе Минск–Москва. Впереди нас шла еще одна группа раненых. Через некоторое время мы встретились с остатками этой группы. Оказалось, их накрыла немецкая авиация. Кроме того, шоссе, вдоль которого мы отступали, было уже перехвачено немецкими десантниками. Что делать? Надо сказать, что район, который мы проходили, был мне более или менее знаком. Здесь была родина моей матери. Совсем недалеко жили дед и бабушка, у которых я бывал много раз. Я вызвался вывести отряд из окружения. Так и пошли мы знакомыми с детства тропами вдоль речки Песочной, где когда-то пацанами ловили раков. Шли мы через кустарниковые заросли и камыши, через непроходимые для чужаков болота. Здесь нас встретили берданками местные деды, которые знали меня. Они в конечном счете и вывели нас к своим.
С первым эшелоном раненых я оказался в Бузулуке. Потом – короткий отдых в Уфе, курсы лейтенантов в Алкино и вновь на фронт, на сей раз под Сталинград. Я был назначен начальником связи полка, который находился на фланге наступления немецких войск на Сталинград. Наступали значительно превосходившие нас численностью и технической оснащенностью вражеские войска. Мы же вели оборонительные бои и отступали, как говорится, своим пешим ходом. Изматывались до предела. Спали только урывками. Трудно было и с едой. Помню, как-то прилег у стога сена и уснул крепко. Когда меня разбудили, очень удивился, что пропал мой стог. Оказывается, его разметал разорвавшийся снаряд, а я и не слышал!
Как-то, зацепившись за удобный для обороны рубеж, мы на какое-то время задержали немецкое наступление. Мое дело – обеспечить связь между всеми подразделениями полка и со штабом дивизии. Это трудное дело, так как связь в то время была проводной, телефонной. Значит, нужно было раскручивать катушки под огнем противника. Наш провод был не особенно хороший. Когда нам удавалось достать провод немецкий – красивый, ярко-красный и, самое главное, более крепкий, более качественный, мы были очень рады. И вот случилось так, что после одной нашей контратаки я увидел стелющийся по земле провод ярко-красного цвета. Рядом лежал убитый немецкий солдат с наполовину размотанной катушкой. «Нужно побыстрее смотать провод, – подумалось мне, − а то кто-нибудь из связистов соседней части перехватит эту ценнейшую для нас вещь». Я быстро поднял катушку и пошел за проводом, сматывал его на ходу.
Был уже вечер, да к тому же стал ложиться туман. Я это хорошо запомнил потому, что через некоторое время, подняв взгляд от стелющегося по траве провода, увидел в тумане фигуры двух человек. Они, видимо, тоже только что заметили меня и заорали что-то по-немецки, поднимая свои автоматы. А у меня в руках тяжелая немецкая катушка, за спиной, чтобы не мешалась, винтовка. Я не успел ничего подумать, как ноги как будто сами вынесли меня в небольшой овражек, очень кстати оказавшийся рядом. Я тоже два раза пальнул наугад в сторону немцев. Все произошло так быстро, что испуг пришел ко мне лишь тогда, когда добрался до своих.
На следующий день нам удалось впервые за время отступления контратакой несколько потеснить немцев. Как мы радовались этой маленькой победе. А для меня была радость еще и в том, что отыскал-таки сброшенную в овраге немецкую катушку. Видимо, немцы, встреченные мной, побоялись лезть в темный овраг.
Враг рвался к Волге. Бои были очень тяжелые, выматывающие последние силы. Тяжело было видеть, как редеют наши ряды. 18 июля, на восьмой контратаке, когда в полку оставалось всего 30 человек, меня прошило пулеметной очередью. Спасибо, что все-таки выручили, дотащили до медсанбата. На столе у хирурга я оказался только через 10 часов после ранения. Для раненых в брюшную полость это практически безнадежно: начинается перитонит. Мне наскоро сделали операцию, как говорится, на всякий случай, и отложили умирать, так как сочли безнадежным. Но я умирать не хотел и через некоторое время пришел в сознание. Или, может быть, заново родился? Тогда мне сделали еще одну операцию, и еще одну – третью, и потом уже в госпиталях еще... Жизнь мне спасли. За это моя вечная признательность всем тем, кто колдовал надо мной, возрождал меня к жизни. Но воевать больше я уже не мог: комиссовали «вчистую».
Так уже сложилась моя судьба, что воевать пришлось в самое тяжелое для страны время. Иногда закрою глаза, и вновь оживают передо мной страшные картины войны и мои товарищи, не вернувшиеся домой. Для меня, как, видимо, и для большинства ветеранов войны, день Победы – самый главный праздник. Праздник со слезами на глазах.
Мне приятно смотреть на нынешнюю молодежь, на наших студентов. Им выпало другое время. У них своя особая жизнь, свои, не всегда понятые нами, радости и огорчения, свои, отличные от наших, в их возрасте, интересы, жизненные принципы.
Что они думают о нас, о той страшной войне, живыми участниками которой нам пришлось быть? И думают ли об этом вообще? Думать об Отечественной войне постоянно не нужно, да и невозможно.
Но ПОМНИТЬ о ней, НЕ ЗАБЫВАТЬ ее должны все живущие. Нельзя, несправедливо и даже подло выбросить из памяти те миллионы молодых людей, которые тоже хотели жить и радоваться жизни – работать, танцевать, любить, и гибель которых явилась условием продолжения жизни ныне живущих поколений".
Из книги «Великая Отечественная война глазами ее участников (воспоминания о войне преподавателей и сотрудников УАИ-УГАТУ), Уфа - 2000.
Станьте соавтором УУНиТ! Присылайте свои новости в наш чат-бот в Telegram. Не забудьте прикрепить фото- или видео- материалы.
